Неточные совпадения
И вдруг всплывала радостная мысль: «через два года буду у меня в стаде две голландки, сама Пава еще может быть жива, двенадцать молодых Беркутовых дочерей, да подсыпать на казовый
конец этих трех — чудо!» Он опять
взялся за книгу.
У всякого талант есть свой:
Но часто, на успех прельщаяся чужой,
Хватается
за то иной,
В чём он совсем не годен.
А мой совет такой:
Берись за то, к чему ты сроден,
Коль хочешь, чтоб в делах успешный был
конец.
«Да и не надо. Нынешние ведь много тысяч берут, а мы сотни. Мне двести
за мысль и
за руководство да триста исполнительному герою, в соразмере, что он может
за исполнение три месяца в тюрьме сидеть, и
конец дело венчает. Кто хочет — пусть нам верит, потому что я всегда
берусь за дела только
за невозможные; а кто веры не имеет, с тем делать нечего», — но что до меня касается, — прибавляет старушка, — то, представь ты себе мое искушение...
Меня встретил хозяин, тотчас же шмыгнувший в мою комнату. Он смотрел не так решительно, как вчера, но был в необыкновенно возбужденном состоянии, так сказать, на высоте события. Я ничего не сказал ему, но, отойдя в угол и
взявшись за голову руками, так простоял с минуту. Он сначала подумал было, что я «представляюсь», но под
конец не вытерпел и испугался.
После этого мы дружно
взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала падать в воду. В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили
концы ремней и закрутили их
за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины реки к берегу, и в тот момент, когда вершина проходила мимо Дерсу, он ухватился
за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его на берег.
Как нарочно все случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а тут и того не стало:
за какой-нибудь полтинник должен был я бегать на уроки с одного
конца Москвы на другой, и то слава богу, когда еще было под руками; но проходили месяцы, когда сидел я без обеда, в холодной комнате,
брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки в день.
Она не повернулась к нему, она продолжала разбирать вишни, осторожно
бралась концами пальцев
за их хвостики, заботливо приподнимала листочки… Но какой доверчивой лаской прозвучало это одно слово: «что»!
— Спора нет, — говорил он мне
за ужином, — спора нет, все вы милые, симпатичные люди, но почему-то, господа, как только вы
беретесь за физический труд или начинаете спасать мужика, то все это у вас в
конце концов сводится к сектантству. Разве вы не сектант? Вот вы не пьете водки. Что же это, как не сектантство?
Тут я вышел из оцепенения и
взялся за ее пульс. В холодной руке его не было. Лишь после нескольких секунд нашел я чуть заметную редкую волну. Она прошла… потом была пауза, во время которой я успел глянуть на синеющие крылья носа и белые губы… Хотел уже сказать:
конец… по счастью, удержался… Опять прошла ниточкой волна.
Идут люди, как одно тело, плотно прижались друг к другу,
взялись за руки и идут так быстро, как будто страшно далёк их путь, но готовы они сейчас же неустанно идти до
конца его.
Он сделал последний глоток, поднялся и
взялся за шляпу, не выражая ни малейшего желания дослушать вальс до
конца. Княгиня вскочила. Маруся сконфузилась и, обиженная, закрыла рояль.
— Ни в токарню, ни в красильню ни
за что на свете не пойду — очень уж обидно будет перед батраками, — сказал Василий Борисыч. — Да к тому же
за эти дела я и
взяться не сумею. Нет, уж лучше петлю на шею, один, по крайней мере,
конец. А уж если такая милость, дядюшка, будет мне от тебя, так похлопочи, чтобы меня при тебе он послал. У тебя на чужой стороне буду рад-радехонек даже на побегушках быть, опять же по письменной части во всякое время могу услужить. Мне бы только от Парашки куда-нибудь подальше.
И мне даже стало досадно на этих детей
за то, что они чинно ходят и о чем-то солидно разговаривают, как будто в самом деле недешево ценят свои маленькие, бесцветные жизни и знают, для чего живут… Помню, далеко в
конце аллеи показались три женские фигуры. Какие-то барышни — одна в розовом платье, две в белом — шли рядом,
взявшись под руки, о чем-то говорили и смеялись. Провожая их глазами, я думал: „Хорошо бы теперь от скуки дня на два сойтись тут с какой-нибудь женщиной!“
Глафира Бодростина, издавна начертав себе план завладеть огромным состоянием своего мужа, ускользавшим от нее по ее же собственной вине, по ее неспособности совладать с собою в первые годы своего замужества и лицемерно или искренно составить себе прочную репутацию,
взялась за это дело несколько поздно; но она, как мы видели, не теряла надежды привести все к такому
концу, какой для нее был нужен.
— Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы
возьмутся за аккуратность —
конца нет!